Рейтинг: 5 / 5

Звезда активнаЗвезда активнаЗвезда активнаЗвезда активнаЗвезда активна
 
Лето 1976 года. Луганская область, Славяносербский район, п /о Кряковка. Это почтовый адрес, а на самом деле – это летние военные лагеря. Множественное число слова « лагерь» потому, что лагерей, действительно, много. Наш лагерь соседствует с лагерем Харьковского медицинского, а метров через 300 стоят Луганские медики и  Мариупольские металлурги. Правда, в то время это были Ворошиловградские медики и Ждановские металлурги. Поясняю потому, что вдруг мой опус вздумает прочесть нынешний студент и он сразу поймает меня на вранье, ведь в 1976 не было ни Луганска, ни Мариуполя. Ну, ладно – это вступление.
   Прежде, чем перейти непосредственно к рассказу о событиях, я хотел бы слегка прояснить ситуацию с взаимоотношениями между студентами в военных лагерях. Пять лет мы рядом сидели на лекциях, вместе прогуливали занятия, ходили в кино, пили пиво, готовились к экзаменам, гуляли с девушками и т.д. Все, приблизительно, одинаковые. За некоторым исключением. Сколько тебе лет, служил ли ты в армии или поступил в вуз сразу после школы – всё это было второстепенным. Но в военных лагерях человеческие отношения приобретают совершенно иной характер. Те, кто отслужил срочную службу, пришивают на свои погоны свои законные «лычки» и сразу становятся «товарищами сержантами», да и годочков им уже не 22, как нам, а 25-26 – люди достаточно взрослые. А, кроме того, они ещё и командиры отделений. «Товарищи старшины» были помощниками командиров взводов. И у всех этих «товарищей» есть то, чего нет у молодёжи. У них есть – ВЛАСТЬ. А уж как распорядиться своей властью, это личное дело каждого. Тут всё зависит от общего уровня культуры, общеобразовательного уровня, воспитания, наследственности, если хотите. В условиях, когда 400 человек, одетых в одинаковую форму с утра до ночи находятся на глазах друг у друга, личные человеческие качества проявляются буквально на второй день. А за месяц мы узнали наших однокашников с совершенно неожиданных сторон.  
   Я хочу рассказать о старшине Танцюре. Да-да, это тот самый Владимир Петрович Танцюра, доктор наук, профессор и прочая, и прочая, и прочая. Тогда он был просто Володя. Тогда – это в институте, а в лагерях мы увидели, что он не просто Володя.  Служба в армии не прошла для него даром, да и дослужиться до старшины не всем дано. Форма на нём сидела ладно, портянки он наматывал виртуозно, строевой шаг был на загляденье. Все мыслимые и немыслимые Уставы Вооружённых Сил СССР он знал наизусть, чем постоянно ставил в тупик наше командование. Он периодически консультировал кадровых офицеров по вопросам этих самых Уставов. Все институтские и военно-лагерные положительные качества сплелись в один клубок и всё это превратилось в заслуженный авторитет. Но рассказать я хочу о случае, который поднял старшину Танцюру на недосягаемую высоту и он стал живой легендой. До сих пор удивляюсь, что никто из моих сокурсников не рассказал об этом на сайте нашего университета. А дело было так…
    Кухня в армии – это что-то, а кухня в военных лагерях – это нечто. Три полевые кухни на автомобильных колёсах дымят с утра до вечера. Там всё время что-то варится или кипятится вода. О том, что там варилось , я расскажу как-нибудь потом.  Мой рассказ – о дежурных по кухне, об этих несчастных, бессловесных, бесправных людях (назвать их солдатами у меня не поворачивается язык). Их гоняют, как сидоровых коз. Им самим некогда поесть. Их врагами являются все выше- и нижестоящие. Но самые страшные враги – это следующая дежурная смена. Всё зависит от фантазии старшины, который смену принимает. Вот и у старшин Харьковского медицинского, с кем мы делили пополам дежурства, этой фантазии было много и процедура сдачи смены длилась 2-3 часа. Эти издевательства продолжались целую неделю, пока в бой не вступил старшина Танцюра.
   Кухню он начал принимать спокойно, вежливо, обстоятельно, не упуская ни одной мелочи. Их старшина молча выслушивал замечания, отдавал команду, которая выполнялась. Но со временем стал слышен его «скрежет зубовный». Он прекрасно понимал, что над ним нагло издеваются, но поделать ничего не мог. Часа через четыре все крупные и мелкие дефекты были устранены, руки и ноги у харьковских коллег тряслись и подгибались. Им показалось, что пытка закончилась. Но так не думал старшина Танцюра. «Нельзя оставлять в тылу раненого и озлобленного противника. Его надо добить» - мысль не новая, историю войн мы немного изучали. И был нанесён ещё один удар.
  Обойдя всё кухонное хозяйство и не найдя, к чему придраться, Володя присел на корточки около полевой кухни, открыл топку, затем поддувало и сокрушённо произнёс: «А почему колосники грязные?». Эта фраза отправила харьковчан в нокдаун. Черёз несколько секунд они пришли в себя и попытались объяснить, что на колосниках не может быть грязи, на них может быть зола, пепел, окалина. «Это дела не меняет, надо мыть» - таков был приговор нашего старшины. Дело было уже после полуночи, всем хотелось спать, но колосники были извлечены, помыты щётками и установлены на свои места. Когда были закрыты все поддувала, харьковский старшина не удержался и с ухмылкой сказал: «Ну, я тебе это вспомню. Завтра вы будете ещё и колёса мыть!»
   Он пожалел о том, что это сказал, примерно через две секунды. Хотел что-то добавить или убавить, но было уже поздно. Слово – не воробей. «Это правильно, - подтвердил вполне серьёзно Володя, - мойте их сегодня вы».
    Я не служил на парусном флоте. О лексиконе матросов с фрегатов и линейных кораблей читал только в книгах, но то, что сказал харьковский старшина, заставило бы покраснеть боцмана с «Трёх святителей». Он рвал на себе волосы, бился в истерике, топал ногами, разбрызгивая слюну по сторонам.
   Забыл я вам объяснить, что полевая кухня в стационарном положении устанавливается с зарытыми в землю, по самую ступицу, колёсами, чтобы предотвратить её опрокидывание. Чтобы помыть колёса, их нужно выдернуть из земли, что делается при помощи домкрата. Домкрат был принесён, кухня поднята, колёса помыты и снова зарыты в землю. И так все три. Ситуация стала напоминать глубокий нокаут. У поверженного и сломленного противника было принято дежурство. Все расползлись по палаткам.
    Вы думаете, что они нам мстили? Ничего подобного. Харьковчане – ребята очень умные, урок усвоили, обиды не затаили и приняли дежурство на следующий день очень толерантно. Между нашими вузами возникла, если не дружба, то полное взаимопонимание. Расставались мы добрыми приятелями.
   Вот на таком простом примере можно подтвердить тезис о роли личности в истории. Кто знает, как сложилась бы в дальнейшем ситуация с кухней, не переросла ли бы она в более серьёзный конфликт – об этом можно только гадать. А погасить пламя в самом начале, это большое искусство.
    Скажу откровенно, без комплиментов. Володя! Это правильно, что ты – профессор.
Владимир Похожалов
10.08.2012